УСТАВ ОТ КНУТА И ПРЯНИКА
“Умников в нынешний век так много и так они проницательны, что сановники... начинают, по-видимому, сильно опасаться, как бы эти господа не вздумали, в периоды долгого мира, выискивать на досуге слабые стороны религии и управления. Чтоб это предотвратить, в последнее время с большим усердием стали выдвигаться проекты отвлечения сил и рвения наших грозных исследователей от разбора и обсуждения столь щекотливых вопросов. В конце концов, все остановились на одном проекте... Покуда же, – благодаря ежечасно возрастающей опасности со стороны новых отрядов умников, снабженных (как есть основание опасаться) перьями, чернилами и бумагой, каковые в течение часа могут быть обращены в памфлеты и другое наступательное оружие... – признано было совершенно необходимым безотлагательно придумать какое-нибудь временное средство –
впредь до окончательной разработки главного плана. С этой целью один любознательный и тонкий наблюдатель сделал несколько дней назад... следующее важное сообщение: у моряков существует обычай, когда они встречают кита, бросать ему для забавы пустую бочку и тем отвлекать от нападения на корабль... Корабль в опасности понять легко, ибо издавна он служит символом государства. Но разгадать смысл бочки оказалось делом трудным...”На этом месте я, пожалуй, прервусь. Надеюсь, что описанная 300 лет назад Свифтом ситуация, сделает разгадку "смысла бочки", теперь уже для наших "грозных исследователей" “Кодекса лицеиста”, – делом легким и приятным...
Я же хотел бы обратиться, собственно, к тому самому "главному плану", о котором "грозные исследователи" начнут узнавать только тогда, когда уже станут объектом его исполнения.
Речь идет о новом Уставе лицея, который, судя по некоторым признакам, готовится к принятию весной этого года. Есть все основания предполагать, что его-то не будут, как пресловутый "Кодекс", никому вручать для ознакомления, а о его содержании можно будет узнать у администрации только после его утверждения.
Собственно, с действующей версией Устава именно такая история и произошла: тогдашний директор "принял" его весной 1997 г. якобы на Конференции Лицея (как того требовала действовавшая тогда первая версия Устава образца 1992 г.), которой, в действительности, просто не было. Я догадываюсь, что все это делалось, как обычно, "в интересах школы".
Действующую, не легитимную, по сути, версию Устава полезно сравнить с предшествующей, лежавшей в основании Лицея. В той части, которая отражает "сочетание единоначалия и самоуправления коллектива". Ей же, не зря говорится, "своя рука – владыка"; тенденция такова: высший орган самоуправления – Конференция – упраздняется, а единственный реально действующий орган самоуправления – педагогический совет – объявляется консультативным органом и лишается важнейших управленческих функций: права обсуждать и утверждать педагогическую концепцию лицея, определять организационную структуру педагогического коллектива, заслушивать информацию о работе директора и его заместителей и т.д. Изменять Устав теперь могут уже только учредители безо всяких там конференций в произвольном порядке, поскольку Совет лицея, могущий как-то влиять на этот процесс, должен формироваться из всех участников образовательного процесса, плюс попечителей, плюс выпускников лицея (о, эта мина даже не замедленного, а просто-таки постоянного действия!) совершенно неведомым образом, поскольку для определения каким именно, нужно сформировать полномочный для этого орган совершенно неведомым образом, поскольку... Ну, вы уже поняли.
Справедливости ради следует сказать, что предыдущие директора не пытались воспользоваться вымороченными таким нехитрым способом преимуществами единоличного правления. Но ружье-то уже висело на стене...
Нынешняя версия Устава, если абстрагироваться от ее нелегитимности, открывает перед новой администрацией возможности "легального" принятия очередной новой версии без какого бы то ни было участия коллектива. По моим сведениям – оно действительно и не планировалось. Так что коллективу придется доказывать, что он достоин иного, чем домашний скот (сравнение принадлежит одному из очень видных адептов новых форм управления лицеем), с собою обращения.
Впрочем, может быть "мудрого пастыря" с кнутом для козлищ и пряником для агнцев нам все это время и не доставало?
Не знаю, каков будет пряник, а вот контуры кнута просматриваются уже весьма отчетливо. Я имею в виду "передовые" формы организации трудовых отношений с работниками, которые начинает внедрять нынешний директор лицея В. Ф. Овчинников. Первой ласточкой, попавшей в ощип, стал преподаватель кафедры информатики В. В. Ильин. Продолжение этой истории, надеюсь, еще впереди, а краткое содержание первой части таково.
В ноябре текущего года Ильин, проработавший в лицее уже около года на условиях совместительства, уволился с основного места работы с целью трудоустройства в лицее на постоянной основе.
Однако, явившись оформлять свои отношения с лицеем в форме письменного трудового договора (как того требует закон), Ильин обнаружил, что администрация предлагает ему оформить срочный трудовой договор до конца учебного года (с возможностью его последующего продления на неопределенный срок).
Оказавшись перед дилеммой: начинать свои новые отношения с лицеем с конфликта (с неочевидным в нашей правовой системе результатом), либо безропотно подписать предложенный договор, безработный Ильин выбрал последнее.
Между тем, по КЗОТ, заключенный таким образом договор является ничтожным, поскольку впрямую КЗОТ противоречит, ухудшая правовое положение работника в сравнении с предусмотренным законом. Не понравится директору, скажем, прическа Ильина или взгляд покажется непочтительным, – и уволит он его через год "по договору" без каких-либо объяснений и санкции профсоюза... Поэтому-то в КЗОТ и ввели в 1992 году норму, по которой оформление срочных трудовых договоров (вместо договоров на неопределенный срок) допускается только в строго определенных случаях (статья 17 часть 2), ни один из которых не имел, разумеется, места в ситуации Ильина.
Разумеется, его коллеги попытались сделать все возможное, чтобы убедить Владимира Федоровича не нарушать закон и правильно оформить фактически заключенный бессрочный договор. "Занимавшийся не своим делом" (по отеческому замечанию Владимира Федоровича) В. И. Шахнович проявил такую неуемность, что даже дал тому на изучение текст КЗОТ с комментариями. Не помогло. Хотя в приказе Ильина его и приняли на постоянную работу, но договор оставили неизменным и готовым к использованию в качестве образца (приказ-то по Ильину оформляющимся не покажут!).
Кстати, пусть никто не думает, что лично он чем-то застрахован, что завтра, по случаю, скажем, принятия нового Устава и предусмотренной им реорганизации ему не предложат заключить аналогичный договор. Более того, войдя во вкус, эту идею можно развивать и дальше, так что на постоянной основе останутся одни приближенные, а остальных будут оформлять на работу, скажем, во временные коллективы... Когда КЗОТ и коллективный договор (пункт 2.3) нарушаются директором настолько явно и открыто, дальше можно ожидать уже чего угодно. И совсем не обязательно, что игра административными мускулами вот-вот закончится и все "войдет в норму" (страус, пряча голову в песок, тоже живет надеждой...).
Опыт показывает, что успешный опыт административного произвола стремится к самовозрастанию, если только не наталкивается на адекватное сопротивление (вот почему, в частности, я и пишу эту статью). Но может быть этот грядущий произвол тоже "в интересах школы"? Может быть "просвещенный монарх" найдет-таки на этом пути "окончательное решение" кадрового вопроса, отобрав "лучших" (ибо очень, ну очень недовольны нашими учителями самоопределившиеся распределители будущих "пряников")?
У любой сложной проблемы всегда есть одно простое неправильное решение. Упование на благодать, проистекающую от управления школой "просвещенным монархом", – не что иное как (само)обман. И причина здесь не только в том, что этого "монарха" в любой момент могут поменять на другого, не столь "просвещенного", а в том, что вся его свобода правления внутри школы ориентирована во вполне однозначном направлении всем весом административной лестницы аппарата управления, нижней ступенькой которой как раз и является предполагаемый монарх. К этой лестнице он припутан сотнями инструкций, приказов и указаний бюрократического аппарата, цель которых – сделать его полностью зависимым от начальства и безукоризненно управляемым. И вот, чтобы не слететь "не справившимся" со своей ступеньки, этот
"монарх" просто обязан воспроизводить внутри школы ту же самую, идущую сверху, систему отношений. То есть лучший учитель для него – это лакей в полной личной зависимости; готовый выполнить любую инструкцию послушный "винтик". Он-то и получит свой "пряник".Уверяю вас, это не спекуляции; я работал в разных школах и рисую картину, что называется, с натуры. А вот в нашем лицее до сих пор картина была иная. В этом заслуга (и крест) двух предыдущих директоров, которые достаточно честно пытались держать курс между Сциллой внутришкольной демократии и Харибдой начальствующей бюрократии. И в лицее, между прочим, сложились за прошедшие 8 лет традиции ничуть не меньшей культурной значимости, чем те, на которые ссылается наш Устав. Традиции свободного и осмысленного труда, традиции уважения достоинства учителя (а не только ученика, которого, скорее, нужно защищать от защитников), традиции отношения к школе, как к своему родному дому. Директору, избавленному от какой-либо подотчетности трудовому коллективу, все эти традиции – лишняя головная боль. Куда проще и "эффективнее" – сверчки на шестках, да доверенные погонялы. И лицей станет при этом "образцовым": видал я такие "образцовые" по всем показателям заведения, подобные гробам повапленным...
Неужели для "наведения порядка" мы дадим выплеснуть вместе с грязной водой и нашего 8-летнего ребенка?
Коллеги!
Это – наша школа.
И пока у нас еще есть профсоюз, и пока еще действует коллективный договор, отчет по выполнению которого сторонами должен состояться в декабре, мы можем, мы должны действовать.
А. И. Маргулев,
14 декабря 2001 г.